Замшевый куртка-пиджак с аппликацией «Павлин»

«В одном из летних ресторанов Парижа я увидел красавца-араба в национальном костюме и познакомился с ним. Через полчаса я уже угощал обедом своего нового друга в отдельном кабинете. Узнав, что я интересуюсь его костюмом, араб снял свою верхнюю одежду, чтобы я мог сделать с нее выкройку. Я заимствовал также от него несколько поз, которые показались мне типичными. Потом я изучал его движения. Вернувшись к себе в номер гостиницы, я полночи простоял перед зеркалом, надевая на себя всевозможные простыни и полотенца, чтобы вылепить из себя стройного мавра с быстрыми поворотами головы, движениями рук и тела, точно у насторожившейся лани, плавную, царственную поступь и плоские кисти рук, обращенные ладонями в сторону собеседника.»

Так описывал Станиславский в своих воспоминаниях подготовку к спектаклю «Отелло». Великий мастер придавал большое значение сценическому костюму, понимая, что одежда играет огромную роль в создании образа. Момент облачения артиста в одежду своего персонажа было таинством перевоплощения в другую личность:"Этот момент нельзя назвать просто одеванием артиста. Это момент его облачения. Момент чрезвычайно важный психологически."

Когда мы снимали наш чудесный павлиний пиджак в стенах Москонцерта, то ощутили на себе всё волшебство трансформации от вещи, которую надеваешь: как по взмаху волшебной палочки появились горделивая грация, богемная свобода и задорное лицедейство. Ужасно захотелось перенести это ощущение сценического праздника в повседневную жизнь. Если вы хотите такого же волшебства перевоплощения, то надевайте скорее наш роскошный пиджак, где на бархатной лужайке из натуральной замши по-королевски восседает роскошный павлин из аппликаций разноцветной замши и атласа, вальяжно перекинув свой хвост на спину. А венчают эту мизансцену металлические пуговицы, узор которых сплелся в затейливую ковку золотой павлиньей клетки.